В конце 2015 года ФСИН утвердила «дорожную карту» по совместному проживанию матерей с детьми в местах лишения свободы. Документ был разработан по инициативе Совета при правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере. Зампред совета Юлия Басова рассказала корреспонденту “Ъ” Валерии Мишиной, на что сейчас жалуются женщины в местах лишения свободы и какие еще нормативные изменения необходимы.
— Каковы сейчас условия для матерей с детьми в местах лишения свободы?
— Условия проживания, конечно, везде разные. Но это как везде в России: как в больницах, как в детских садиках. Главное, что сейчас уже есть некий условный стандарт: если мать имеет ребенка до трех лет, она помещается в ту исправительную колонию, где есть дом ребенка, и дети прикреплены не к колонии, а к дому ребенка.
Для женщин в нашей стране колоний строгого режима не бывает. Максимально строгая форма отбывания наказания — это срок в исправительных колониях (ИК) общего режима. Беременные женщины и женщины с детьми направляются в 13 женских колоний общего режима — туда, где есть условия для их содержания: это Мордовия, Московская, Нижегородская, Саратовская, Владимирская, Кемеровская, Ростовская области, Красноярский край.
Второе место отбывания наказания для женщин — это колонии-поселения, там сидят за менее тяжкие преступления. Но так получилось, что у матерей именно в колониях-поселениях меньше возможностей для проживания с детьми. Причина банальна: в действующем приказе Минздравсоцразвития и Минюста, который регулирует порядок создания домов ребенка в местах лишения свободы, упомянуты только ИК. Но это не значит, что закон запрещает проживать с детьми в колониях-поселениях. Уголовно-исполнительный кодекс РФ допускает эту возможность вне зависимости от формы исправительного учреждения. И здесь уже ситуация зависит от человеческого фактора: в некоторых колониях-поселениях, где руководство старается действовать в интересах матерей и детей, создаются такие условия. Беременные и женщины с детьми также содержатся в СИЗО: они находятся там до решения суда, пока идут следственные действия. Но СИЗО — это отдельная тема, там не предусмотрены дома ребенка, поэтому совместное проживание в изоляторах существует изначально.
— Сколько детей содержится в домах ребенка ФСИН?
— В 2016 году, по данным ФСИН, в исправительных учреждениях находилось более 600 детей до трех лет. До 2016 года подавляющее большинство детей до трех лет проживали в домах ребенка на территории колоний, а матери могли навещать их по два часа в день. Очевидно, что такая форма проживания в ИК, когда мать видит ребенка очень ограниченное время, негуманна, да и неэффективна с точки зрения формирования материнской привязанности, навыков материнства. Поэтому по инициативе нашего совета ФСИН разработала «дорожную карту», предусматривающую постепенный переход к совместному проживанию матерей с детьми до трех лет. Уже в 2016 году совместное проживание с детьми в отдельных помещениях было организовано примерно для 20% заключенных матерей, к концу 2017 года их должно быть уже 40%, а к 2021 году — 100%.
— Какие поступают жалобы в совет от женщин, находящихся в местах лишения свободы?
— Члены совета в прошлом году посещали колонии в Московской и Владимирской областях. В одной из них нам пожаловались, например, что на женщин с детьми в колониях-поселениях налагают взыскания, чтобы перевести их на более строгий режим — в исправительные колонии общего режима, только потому, что там есть дома ребенка. А перевод на более строгий режим означает не только ужесточение условий, но и потерю шанса на условно-досрочное освобождение.
Совет поставил эту проблему перед Минюстом, и по нашей инициативе министерство подготовило изменения в приказ, регулирующий создание домов ребенка и порядок совместного проживания. В новую версию документа должны быть включены и колонии-поселения.
— Жалобы женщин подтвердились?
— Там сложная история. К сожалению, по прошествии времени крайне трудно установить все обстоятельства. Женщины говорят одно, ФСИН — другое. Проверить сейчас, правомерны ли были эти взыскания, уже никто не сможет. В жалобах, например, было, что с переводом в колонию более строгого режима они утрачивали право на условно-досрочное освобождение, а по справке ФСИН обе женщины были освобождены по УДО.
— На что еще жалуются?
— Например, были жалобы на то, что при родах на женщин надевают наручники. Это, безусловно, не слишком гуманная мера. Здесь, на наш взгляд, должен применяться индивидуальный подход в каждом конкретном случае, с учетом статьи и поведения заключенной. Роды у осужденных принимаются в обычных роддомах, а создать в каждом роддоме особые условия, например решетки на окнах, технически невозможно. Возможно, следует отдельно регламентировать, при каких условиях женщины-заключенные имеют право рожать без наручников.
Также существуют претензии к отсутствию пеленальных столиков в судах. Но эту проблему вряд ли нужно решать с помощью изменения законодательства. Я бы сказала, что нужно менять менталитет. Например, попадая в больницу, мы, обычные граждане, тоже часто сталкиваемся с равнодушием, а иногда и с хамством персонала. Невозможно просто прописать где-то в нормативном документе, что охранник должен женщину пожалеть и принести ей стул, чтобы перепеленать ребенка, а медсестра — пожалеть старика и взять его за руку.
Есть проблемы и с отдельными нормативами. Например, положено выдавать только один подгузник на ребенка в сутки, чего явно недостаточно. Нужно и здесь искать решение. Женщины в колониях работают. Почему бы не позволить им дополнительно, под заказ, покупать подгузники и другие товары для детей?
— Что может быть сделано для женщин в СИЗО?
— Это один из самых проблемных вопросов. В СИЗО находятся люди, чья вина еще не определена судом, формально они вообще невиновны. Содержание под стражей в СИЗО — это только одна из нескольких мер пресечения, есть еще подписка о невыезде, домашний арест, залог, личное поручительство. Но почему-то беременных женщин и женщин с детьми, обвиняемых в нетяжких преступлениях, часто помещают в СИЗО.
Могу привести конкретный пример: в ноябре 2016 года мы были в московском СИЗО и видели девушку, которая там находилась уже более двух лет, а возраст ее ребенка, который был с ней все это время,— 1 год и 10 месяцев. Она проходит по делу об экономическом преступлении. Получается, что ее ребенок с рождения живет в тюрьме. При этом еще не доказано, что его мать — преступница. Насколько я понимаю, ее держат в следственном изоляторе только потому, что у нее нет московской прописки, а следствие проходит в Москве: по территориальному признаку неудобно отпустить ее под подписку о невыезде или под домашний арест. На мой взгляд, это просто вопиющие вещи. Но это вопрос не к ФСИН, а к следствию и к нашим судам, у которых, если я правильно помню, 99% обвинительных приговоров, что нонсенс для цивилизованной страны.
— В совете в рамках реформы ФСИН по совместному проживанию матерей с детьми разработали критерии и стандарты. Какова задача этого документа?
— Когда было принято решение о «дорожной карте», оказалось, что в разных колониях по-разному видят решение проблем. Поэтому нужно минимизировать субъективный подход на местах, чтобы все женщины с детьми, вне зависимости от места отбывания наказания, обладали равными правами и находились в равных условиях.
Но главная цель совместного проживания даже не в том, чтобы ребенок в первые годы жизни мог быть со своей матерью. Важно, чтобы мать по возвращении на свободу захотела быть со своим ребенком. Здесь мы говорим не только о формировании привязанности, но и о выработке навыков по уходу за ребенком, о привычке выполнять материнские обязанности, о готовности нести полную ответственность за своего ребенка. Совместное проживание для осужденной женщины — сильнейший воспитательный механизм. Дети, если хотите, это такой смысл их жизни, за который они могут зацепиться по возвращении на волю.
— Все осужденные женщины смогут рассчитывать на совместное проживание с детьми в местах лишения свободы к 2021 году. Не слишком ли долог такой срок реформы?
— На мой взгляд, срок нормальный. Нет сейчас в российских колониях такого количества помещений, в которых можно разместить матерей с детьми. Для совместного проживания необходимы отдельные комнаты на две-три матери с отдельным душем, туалетом и другими удобствами. Все упирается и в деньги: реформа, по подсчетам ФСИН, в целом обойдется в 1,3 млрд руб. Да и само строительство — дело небыстрое. Кроме того, нужен новый персонал для домов ребенка, его необходимо обучить. Нужно время и на изменение системы в целом.
Сейчас в учреждениях ФСИН работают административные комиссии, которые обследуют действующие дома ребенка. Предполагается, что где-то достаточно будет провести реконструкцию, а где-то построят новые корпуса. По информации ФСИН, с 2018 года запланировано строительство общежития для совместного проживания 30 осужденных матерей с детьми в Челябинской области, в 2020 году — корпус для 100 матерей с детьми в Свердловской области и общежитие для 50 матерей с детьми в Саратовской области.
— Какие еще пути изменения ситуации проживания женщин с детьми в местах лишения свободы может предложить совет?
— Мы думаем в первую очередь о детях. Согласитесь, это ненормально, когда первые годы жизни человека проходят за решеткой. Совместное проживание — это хорошо, но его явно недостаточно. Нужно идти по пути смягчения форм наказания для женщин с детьми. Если для этого нужно менять законодательство, значит, нужно подумать, как его нужно менять. Уже сейчас нормативные документы предусматривают, что суды должны выносить приговоры с учетом наличия у женщин малолетних детей и применять меры и условного наказания, а в отдельных случаях, возможно, и отсрочку наказания. С этого года начала действовать новая форма уголовного наказания — принудительные работы. Такое наказание более адекватно, и оно должно повсеместно использоваться для женщин с детьми.
Многие женщины оказываются в тюрьме по неудачному стечению обстоятельств, по собственной глупости, из-за жизни в нездоровой среде. При этом большинство сидит по далеко не самым тяжким статьям. Если в качестве наказания такие женщины будут выполнять социально полезные работы, например, ухаживать за стариками, работать нянечками и уборщицами в больницах, в хосписах и видеть ту боль, которая существует в мире, это может способствовать тому, что они поменяют взгляды на свою жизнь. При этом еще и поменяется среда, в которой они будут находиться. Поэтому практика принудительных работ должна получить широкое распространение, когда речь не идет о тяжких преступлениях и когда женщина не имеет судимостей в прошлом.
Беседовала Валерия Мишина
Оригинал интервью размещен на сайте газеты «Коммерсант»
Международная практика совместного проживания в местах лишения свободы
По данным ФСИН, совместное проживание осужденных с детьми организуется до возраста ребенка в три месяца в США; до шести месяцев — в Нидерландах и Новой Зеландии; до 12 месяцев — в Швеции и Австралии; до 18 месяцев — в Великобритании; до двух лет — в Финляндии; до трех лет — в Италии, Испании, Дании, Швейцарии и Белоруссии; до четырех лет — в Канаде и Латвии.
В некоторых странах национальное законодательство не устанавливает единый возраст пребывания детей в местах лишения свободы. Он варьируется в зависимости от вида тюрьмы или определяется законом каждого субъекта федерации. По федеральному законодательству Германии совместное проживание предоставляется матерям с детьми дошкольного возраста, а в земле Баден-Вюртемберг — до достижения детьми трех лет; в Гамбурге — до пяти лет; федеральные тюрьмы США предоставляют такое право матерям с детьми до трех месяцев, но в тюрьмах большинства штатов оно ограничено первыми 24–48 часами после родов. Впрочем, тюрьмы штата Вашингтон разрешают совместное проживание до трех лет, тюрьмы штата Нью-Йорк — до четырех лет.
Специализированные блоки для совместного пребывания матери и ребенка или детские отделения есть в 8 из 13 тюрем для женщин в Великобритании (шесть в Англии, две в Шотландии), а также в двух тюрьмах в Северной Ирландии. Детские отделения существуют в женских пенитенциарных учреждениях Италии (не во всех, в восьми областях отсутствуют). Семейные камеры организованы в пенитенциарном центре в городе Аранхуэс (Испания) для пребывания обоих родителей с детьми («in “family” cells»). Отделение матери и ребенка (Bandyup) есть в женской тюрьме в Австралии, отделения матери и ребенка — в Белоруссии и Казахстане.
